Этапы развития

В этой семье был сын Сережка и дочь Галочка.

М. Аверченко

Я снова открою вам тайну. Эта новая великая тай­на столь же потрясает, как и прежние. Зажмурьте глаза: опасайтесь, как бы ее ослепительное сияние не повредило вашего зрения! О-О-О-О!!! — вот какова эта тайна!!!

Итак: женщины проходят те же стадии взросле­ния, что и мы. И в те же сроки.

Нет, вы уже прониклись сиянием этой потрясаю­щей тайны? Чувствую, что нет, потому что почти в каждой голове человека нашего общества отравлен­ным гвоздем сидит совершенная бессмыслица: якобы женщины взрослеют раньше... Даже грудные девоч­ки начинают стоять и говорить раньше, чем мальчи­ки... А взрослые девицы?! Вы посмотрите — в сем­надцать лет мальчики еще почти дети. А эти-то?! Барышням уже замуж пора!

На самом же деле то, что женщины якобы взрос­леют раньше нас, — это чистейшей воды миф. Чистейшей. Начнем с младенческих достижений: стоит поспрашивать людей, и сразу выясняется, что говорить и ходить мальчики и девочки начина­ют... совершенно в одно и то же время. Точь-в-точь, и никакого  преимущества тут нет ни у  одного  из

полов.

Легко возразить: мол, мамаши ведь "точно зна­ют" — мальчики начинают позже! Но тут сильное недоразумение. Не в первый раз в истории про­исходит примерно так: люди заранее убеждены в чем-то. Они принимают во внимание все факты, ко­торые подтверждают их "знание". И не обращают внимания на факты, которые свидетельствуют про­тив. "Неудобные", "ненужные" факты просто забы­ваются, отбрасываются... О них стараются не только не говорить, но и не думать.

Во что хочется - в то и верится.

Долгое время расисты в Южных штатах США были убеждены, что негры — совершенно отврати­тельные сексуальные маньяки. Это подтверждалось фактами! Время от времени какого-нибудь черноко­жего ловили и вешали за изнасилование белой де­вицы. Суд присяжных, предъявление доказательств, свидетели... Все, как полагается!

Но в наши дни нашлись такие вредные, чрезмерно въедливые люди, и они установили — в те самые годы,  когда  шли подобные процессы, совершались еще и другие преступления — например, изнасило­вания негритянских девушек белыми мужчинами, Случалось, что преступников и судили — но такие процессы вовсе не были в центре внимания обще­ства. Насильников никто не уважал, им никто не сочувствовал, но и помнить эти истории никто не хотел. То же самое происходило при изнасилова­нии белым мужчиной белой девушки или если негр насиловал "цветную".

Интересно получается, правда? Из множества фак­тов общество выуживает только такие, которые ему нужны. В результате предрассудок как будто под­тверждался весьма убедительно.

Так же и здесь: если Леночка пойдет раньше Ми­шеньки, это подтверждает ожидания мамаш. Это — запоминается, об этом будут говорить. Если же Ва­нечка пойдет или заговорит раньше Катеньки — то стоит ли обращать внимание на всякие глупости? Стоит ли помнить случайность?

...Правда, если заняться серьезной статистикой, то получается так: люди обоих полов начинают го­ворить и ходить примерно в одно и то же время. А остальное — это уже предрассудок.

Говорить и ходить люди начинают в одно и то же время.

И дальше — примерно так же. Периоды юно­сти - молодости - зрелости у нас примерно одина­ковы, одинаковы и сроки вступления в них. Вопрос в том, как мы оцениваем эти периоды. Нужно ли нам от девочек и мальчиков одно и то же, или мы сами же изначально требуем чего-то совершенно разного...

В нашем обществе все еще считается, что женщи­ны "созревают" раньше мужчин. Но... что имеется в виду? Что девочка в пятнадцать лет может родить? Но ведь и мальчик в тринадцать-четырнадцать лет может сделать ей ребенка. Очень часто мальчики в этом смысле "созревают" значительно раньше, и в этом — тоже глубокий эволюционный смысл. Ведь роль мужчин в физиологическом аспекте воспроиз­водства — проще. Сделал свое славное дело — как медведь или морж — и занимайся чем-то другим, твоя миссия уже выполнена. Для зачатия и рождения ребенка нужен более зрелый организм.

Девочки в пятнадцать-шестнадцать лет, девушки в девятнадцать-двадцать лет вроде бы более готовы к браку, чем сверстники... Именно это и имеется в виду, когда говорят о "более раннем созревании". Она в двадцать — уже вроде бы готова стать женой. Он — явно не готов стать мужем. Сколько в литерату­ре описаний того, как в семнадцать-восемнадцать лет расходятся пути сверстников и сверстниц — девуш­ки уже становятся взрослыми, юноши еще маленькие и т.д. Возьмите и Льва Толстого, и нашего "почти современника" Каверина... Старшие вполне недву­смысленно оценивают семнадцатилетних девиц (соп­ливых девчонок, на мой взгляд) если и не как "со­всем взрослых"... то, по крайней, мере как "почти". А мальчики в том же возрасте — "совсем маленькие".

"В 17 пет девушки старше парней"... Вы так уверены!

О вкусах спорить бессмысленно, но, по-моему, пятнадцати-семнадцатилетние соплячки к браку, во­обще к ответственным отношениям совершенно не готовы.

Да, некоторые взрослые мужчины интересуются именно такими соплюхами. Но что это за мужчи­ны, позвольте спросить? Как правило, это или импо­тенты, которые просто боятся женского опыта. Или личности, трусливые в несколько другом смысле, — но тоже боящиеся, что их будут сравнивать, оцени­вать... Люди, которые почему-то считают: прожитые годы делают их сильнее. Даже если девушка умна, незаурядна, а у мужчины нет ничего, кроме груза прожитых лет, — все равно он будет "главнее". В любом случае любят совсем юных девочек трусы, боящиеся женщин постарше; тех, которым есть с кем и с чем сравнивать.

Кто сказал,

Ошибка в том, что "взрослость" людей разно­го пола оценивается по разным шкалам. Что боль­ше: квадратный метр или секунда? Идиотский во­прос? Идиотский. Но тогда почему же мы сравниваем умение варить борщ и способность стать серьезным специалистом? Умение шить и умение зарабатывать на жизнь? Физиологическую способность к половому акту и готовность стать главой семьи?

Возраст женщин, их взрослость и невзрослость, их зрелость и старость до сих пор часто оценивают­ся по тому, насколько готовы участвовать в брачных отношениях. Причем в той модели брака, которая в этом обществе считается "единственно правильной". Все оценки женского возраста основаны на совершен­но разном понимании того, что же такое брак для женщин и мужчин.

Сложная юность человека

В действительности что происходит? В юности, то есть в восемнадцать - двадцать - двадцать два - два­дцать четыре, и мужчин и женщин подстерегает одна и та же опасность, пришедшая от наших обезья­ноподобных предков. Мальчики впадают в период, называемый красиво — "состояние гиперсексуальности". В этом состоянии они легко сходят с ума от самых разных (чаще всего — совсем не подходящих для них) девочек и заключают первые браки разной степени безумия.

Состояние девочек в этом возрасте французы на­зывают еще красивее — "красота дьявола". Так ска­зать, первое "цветение" девочки в восемнадцать-двадцать лет. Девушки часто ведут себя так, словно им необходимо найти себе мужа именно сейчас и как можно быстрее. Их браки в этом возрасте редко бывают более осмысленными, чем у парней.

В этом есть... да-да, вы не ошиблись! В этом есть глубокий эволюционный смысл. Прыгая по деревьям, наши предки должны были размножиться в момент своей максимальной физической мощи. И их самки тоже расцветали один раз и весьма коротко, чтобы собрать вокруг себя "обезьянью свадьбу", нарожать детенышей... и помереть.

Мы до сих пор во многом устроены так, чтобы и вести себя так же, как эти первобытные обезьяны. Подходит ли это нам — вести образ жизни огромной хищной обезьяны? А это — как для кого! Вокруг се­бя я постоянно встречаю любителей именно такого образа жизни. Даже повзрослев и поумнев, они не благодарят Бога за избавление от обезьяньих стра­стей, а с мукой возводят очи горе: "Ах, как нам было хорошо в наши двадцать лет!". В чем невольно слышится: "Ах, как славно мне виселось на хвосте!".

Как взрослели мужчины

Охотники живут почти так же, как обезьяны: они вовсе не считают, что их девочки созревают раньше. Если вы читали великолепную книгу Сат Ока "Зем­ля соленых скал", вы помните — старшему брату Сат-Ок, Танто, было девятнадцать   ...как и его невесте.

У первобытного индейского племени шеванезов, как и у всех дикарей, все сравнительно просто, — по­сложнее, чем у медведей, но почти как у волков.

Но уже у первобытных людей, занятых земле­делием, все происходит несколько сложнее; к муж­чинам и женщинам начинают предъявлять разные требования.

У крестьян уже необходимо, чтобы парень во­шел... ну, не в полную, так в почти полную силу мужчины. Женят его лет в восемнадцать-двадцать. А девочки... "матушка их благословляет" лет в пятнадцать-шестнадцать.

Чем дальше движется цивилизация, тем больше квалификации требуется — и в первую очередь от мужчин. Мужчины учатся, путешествуют, овладева­ют ремеслами и науками, умением жить во все более сложном обществе. На это требуется все больше и больше времени.

Женщины остаются "в тылу" наступающей ци­вилизации, в мире семьи. Чтобы "тянуть" семью, не надо быть специалистом, не надо учиться много лет — достаточно физически вырасти.

Тогда-то общество и приходит к выводу о том, что мужчины формируются, становятся взрослыми позже сверстниц. Только вот каждое общество со­храняет собственные преставления о том, в каком именно возрасте...

Особо взрослые женихи России

Особенно велик возрастной разрыв женихов и не­вест в обществах, которые быстро модернизируют­ся. Женщины в таких обществах еще долго живут по законам патриархального общества. Их выдают замуж рано, и от них не требуется ничего, кроме рождения детей. А мужчины уже должны приобре­сти квалификацию, и на них ложится даже больше

обычной нагрузки — необходимость осваивать за­морскую, еще органично не вошедшую в культуру Премудрость. Так было в России весь XIX век, и эти отношения хорошо описаны в литературе.

Князю Андрею и Пьеру Безухову — за тридцать, Наташе Ростовой — шестнадцать.

Современные дурехи тех же сопливых лет взды­хают и закатывают глазки, ожидая примерно то­го нее: как взрослые дяденьки заобожают их, падут на коленочки, облобызают ручки, возьмут в жены... между нами говоря, имеется в виду еще одно — что сделают им такие подарки, которые не могут да­рить сверстники. В логике: то родители содержали, а теперь пусть муж содержит. Да и что еще взять с созданий, чей интеллектуальный уровень застыл на отметке "восемь лет"? А у большинства современных девочек пятнадцати-шестнадцати лет примерно на этой отметке он и застыл.

Но давайте посмотрим здраво, — устроит ли та­кая жизнь женщин постарше и поумнее? И просто — устроит ли это взрослых женщин, а не сопливых девчонок?

Во-первых, современным женщинам хочется еще и самим выбирать себе мужа... и не только мужа, но и профессию, и образ жизни. А если почитать классику повнимательнее — ведь в сугубо патриар­хальном, жестко патриархальном обществе русского XIX века влюблялся и выбирал мужчина... Только мужчина!

Соплюху в шестнадцать лет всовывали в баль­ное платье (а та с непривыку ревела в три ручья от стыда) и выставляли на обозрение, везли на балы и в театры. Чтобы мужики смотрели, делали выводы и воспылали бы желанием жениться. Этот процесс тоже во всех подробностях описывал Лев Толстой.

Не в первый, так во второй "сезон", глядишь, кто-нибудь из мужчин "своего круга" и клевал... Такой жених, которому было, как правило, хорошо за трид­цать, женился, получал приданое, и с ним вместе — девочку-жену, дело которой — родить законных де­тей и самое большее — вести хозяйство, "мужа не спросясь". В решении серьезных вопросов прини­мать участия она не будет (в том числе и решений которые касаются судьбы детей). Распоряжаться се­мейным кошельком она тоже не будет. Сочтет су­пруг нужным завести любовницу? Заведет. Сочтет нужным переехать в другой город? Сообщит о своем решении — и семья переедет. Сочтет нужным отпра­вить детей в заграничный университет? Отправит. А если не сочтет — то и не отправит никуда.

Например, вот знаменитый писатель Лев Нико­лаич Толстой решил, что его детям не надо получать вообще никакого образования, — и не дал. Софья Андреевна была совсем другого мнения об этом, но не ее мнение было решающим и вообще значащим.

За все надо платить, чада мои. За лобызание ру­чек, за вежливое блеяние, раскрывание перед вами дверей и удобное, уютное положение вечно опека­емой — словом, за покровительство сильных мира сего; расплата проста — категорический запрет быть сильным, и даже средним мира сего. Подчиненность. Зависимость на всю жизнь. Устраивает? Берите!

А во-вторых... Сколько лет было старшей Лари­ной? Тридцать шесть. Той самой, что "милая старуш­ка". Старой графине Ростовой? Меньше пятидесяти. Неразвитая, дикая женщина, изможденная беспре­рывными родами, стареет к сорока. А ее энергичный, много учившийся, много знающий супруг эдак пя­тидесяти пяти - шестидесяти лет, сравнительно мо­лодой и активный, фактически лишается дряхлой развалины-жены. И может заводить псовую охоту, крепостной гарем или библиотеку ("в деревне кни­ги стать читать") — по вкусу. Или может завести новую семью... Почему бы и нет? Русская класси­ческая литература честно отразила это положение вещей: вспомните Фенечку и нового братца, появив­шегося у Аркадия из "Отцов и детей". Это ли есть идиллия!! Нет, счастья, конечно же нет. Я в курсе пела: есть только покой и воля. Но здесь, в этой си­туации покоя и воли тоже не наблюдается. Особенно мало будет покоя у старой сорокапятилетней жены молодого шестидесятилетнего резвунчика.

Как взрослели женщины

Женщин полностью касается все, что мы говори­ли о продолжительности жизни, о смещении воз­раста основных достижений к более зрелым, а то и преклонным годам. Бальзак стал описывать дам в возрасте "чуть за тридцать", и по его временам это было очень смело. Но в том-то и дело, что в наше время понятие "бальзаковский возраст" немно­го, но сместилось — теперь так называют дам не "за тридцать", а скорее "под сорок". В XIX веке каза­лось диким, что сорокалетние "старухи" могут жить романтической жизнью и крутить романы. Нам это кажется естественным.

Интересно, доживу ли я до того момента, когда понятие "бальзаковского возраста" перевалит за со­рок? Мне это кажется совершенно неизбежным, во­прос времени.

Но ведь и женщины в представлении общества и в оценках культуры тоже "подрастают". Сколько лет было Джен Эйр? Правильно, восемнадцать*. В конце же XIX века женский брачный возраст в Британии перевалил за 21.

Сейчас он держится в районе 26-28 и скорее рас­тет, чем уменьшается. Люди из сложных обществ не хотят, чтобы их детей воспитывали живые бурдюки с питательной смесью. Горилл и тюленей это вот устра­ивает, а современных англичан — категорически не устраивает. Современный Джон Рочестер скорее все­го сочтет, что до того, как выйти за него замуж, Джен Эйр неплохо бы сперва закончить университет... А до тех пор существуют менее обязательные отношения, да ведь и контрацептивы уже изобретены (не будем даже говорит о том, что Джона Рочестера (ему — 36) Шарлотта Бронте описывает как пожилого человека; люди в те времена жили меньше).

Почитайте книги об институтках — книги Л. Чарской, Водовозовой... У кого как, а лично у меня они вызывают приступы душного ужаса. Берут девочек, изолируют от всего остального мира и воспитывают в этой изоляции. Как бы проводят круг исполинским циркулем. Внутри этого круга девушка совершенно несамостоятельна. Она — слабое, не приспособлен­ное к жизни существо, плохо понимающее все, что происходит вокруг. А даже пытаться выйти из этого круга — безнравственно!

В традиционной культуре для женщины быть взрослой - безнравственно.

Забавно наблюдать, как "подрас­тают" женщины в британской культуре. Это хорошо заметно и по дамам-писательницам, и по их жен­ским персонажам. У Шекспира женским персонажам психологически вряд ли больше 12 лет.

В Британии XVIII века появились поэтессы и пи­сательницы; в XIX они стали нормальной неотъемле­мой составляющей литературного процесса. У сестер Бронте психологический возраст героинь — все-таки четырнадцать-пятнадцать.

В XX в. Мэри Стюарт и Агата Кристи (и некото­рые другие писательницы, которые в России просто мало известны) выдали не худший результат, чем мужчины. У этих писательниц появляются женщины, которые последовательно ведут себя как взрос­лые люди.

Если не оценивать мужчин и женщин как сексу­альных партнеров, супругов и родителей детей, мы обнаружим, что женщины в семнадцать-восемнадцать лет (ну точно так же, как и мы!) глубоко не взрослые, совершенно инфантильные существа.

К 20-25 они уже чуть меньше любят шоколад и чуть больше думают собственной головой. К этому же времени они достигают максимальных размеров и максимальной массы. К этому времени они ста­новятся достаточно сильными физически... На это время приходился расцвет женской красоты в XVIII-XIX веках. Считалось, что потом следует неизбежное увядание, но ведь рост продолжается! И физический, и умственный рост женщины достигают пика в те же самые годы, что и у мужчин, — между 35 и 45 годами. У них тоже есть свой "ахме", после которого дамы так же, как мы, начинают спускаться, каждый шаг осторожненько взвесив.

Думаю, что всегда, в любом обществе, будет мень­ше женщин, добившихся выдающихся результатов в науках и искусствах, нежели мужчин; хотя в раз­ных сферах соотношение будет разным. Другое дело, что соотношение этих "выдающихся" разного пола может существенно измениться и скорее всего — в пользу женщин. В Британии это уже произошло: в России, думаю, уже происходит. У нас уже появи­лись женщины-литераторы, имеющие колоссальный успех — те же Маринина, Дашкова или Серова. Есть и интеллигентнейшая Татьяна Толстая. Полагаю, число дам-писателей в дальнейшем будет только воз­растать.

Полагаю, что и в XXI веке сохранится законо­мерность — женщины каждого общественного класса будут оставаться более культурными, более широко образованными, чем мужчины того же класса. Но выдающихся результатов будут достигать реже.