В чем они такие-же, как мы

На редкость храбрая девушка!. Ну почти что как мог бы мужчина!

Р.Л. Стивенсон

Я начну с открытия великой тайны, и вместе с тем — великой истины. Проникнитесь — ибо это­го пока никто ...то ли не познал, то ли не поведал человечеству... Осторожнее, ибо сияние этой истины мо­жет ослепить, а звучание — оглушить вас! Итак:

Женщины решительно ничем не отличаются от нас.

Усвоили? Ни в чем не отличаются. Ничем и ни в чем. Единственная сфера отличий — это все, связан­ное с полом, и только. Другое дело, что половая сфера пронизывает всю жизнь человека с колыбельки до смерти и ее влияние на нашу жизнь огромно.

Но все, что не связано с полом, тоже образует ог­ромную сферу.

Женщины в той же степени умны, столь же глу­пы, в той же мере духовны, нравственны, подлы, циничны... и т.д. У них принципиально такое же отношение к миру. Они так же воспринимают при­роду. У них такие же зрение, слух и осязание. Они могут быть такими же учеными, поэтами и админи­страторами.

И такими же разбойниками, торговцами 

Реакции женщин, их интересы, их жизненные по­зиции чаще всего отличаются от мужских. На десять процентов — из-за другой физиологии и анатомии; а на девяносто процентов — из-за разной роли, которую мы играем в воспроизводстве рода человеческого.

А главным образом — из-за различного воспитания.

Во всех сферах жизни, во всех случаях, где не задействованы эти "роли", разницы между мужчи­нами и женщинами нет. Вообще нет. Никакой. Это и

дает нам возможность одинаково воспринимать при­роду, литературные произведения, людей и жизнен­ные ситуации — то есть дает возможность мужчинам и женщинам совсем неплохо понимать друг друга.

В чем "они" такие же, как "мы"?

Итак, вот главное — женщины таковы же, как мы, интеллектуально и духовно. Быстрота и сила ум­ственных реакций в одном возрасте у людей обоего пола примерно одинакова.

Женщины так же честны, нечестны, умны и глу­пы, приличны и непристойны, как и мы. В точности. Разброс всех этих признаков иной — у женщин боль­ше средних показателей — то есть больше не умных и не очень глупых. Больше не очень честных, но и не предельно лживых. Меньше холодных, как лягушки, и патологически блудливых.

Но основные события, происходящие во внешнем мире, они воспринимают в точности как и мы. Они так же любуются природой. Они так же любят умные книги, вкусную еду и так же не любят вульгарности и примитива.

Они так же переживают несправедливость. Они так же не любят лгунов и воров. Им так же больно, когда их бьют. Им так же нравится быть любимыми.

Скажем так — в главном различий у двух полов попросту нет. Нет, и все.

В чем они все-таки совсем другие, чем мы

—  Как отличить в темноте ксен­дза от паненки?

—  На ощупь.

Анекдот студентов Краковского университета, XVI век

Ну, а теперь займемся прямо противополож­ным — выясним, в чем же все-таки женщины корен­ным образом отличаются от нас.

Я уже говорил: все принципиальные различия между мужчинами и женщинами вытекают из того, что они занимают разные места в процессе воспро­изводства. Вот и поговорим о тех чертах, которые действительно разделяют два пола. Разделяют прин­ципиально.

Физиология

Тело и ум мужчины в норме безотказны. Конечно, и на нас, не только на женщин, действует полнолуние (возбуждающе), усталость (утомляюще) и т.д. Люди разного пола одинаково любят смотреть на море, те­кущую воду, облака и т.д. Но в целом на нас слабо воздействуют внешние факторы. Нам не очень трудно подчинить себя — себе.

Тело мужчины в норме доставляет ему, по пре­имуществу, удовольствия и удобства. Любые страда­ния, неудобства, ограничения проистекают:

от детринированности, переедания и прочих проявлений собственной глупости.

В результате мы произносим ритуальные слова о том, что мы часть природы, но испытываем это в несравненно меньшей степени, чем девушки и жен­щины.

А теперь представьте себе, что из вас каждый месяц капает кровь и это сопровождается болями и мрачными изменениями в сознании и в подсознании. Что изменить ничего нельзя и что нам так — каждый месяц и всю жизнь.

Представили? Испугались!

Ну то-то...

А вот тело девочек и девушек в самой что ни на есть норме, вне всякой чрезвычайной ситуации, очень зависимо от внешних, не контролируемых ими факторов. И не только плоть! Мало того, что соб­ственные, "живущие" в них природные факторы причиняют им страдания. Их психологическое состо­яние, переживаемые ими эмоции зависят от физио­логического цикла. Во время менструаций или перед ними женщина, по существу, не вполне вменяема. (У меня огромная просьба ко всем мальчикам, которые про­читают эту книгу: не использовать моих слов в своей войне против подруги. Это будет и нечестно, и глупо.) Этому есть даже ученое название "предменструаль­ный синдром". Умные женщины это прекрасно знают и учитывают в своем поведении. За день до месячных они за ответственную работу не берутся и свиданий не назначают.

Женщины носят ребенка. Несколько месяцев в них происходит природный процесс... А они не мо­гут на него никак решительно влиять. Он происходит — и все. Ей больно, тяжело, тошнит от отрав­ления организма — токсикоза. А поделать ничего нельзя — терпи.

Есть интересные исследования о том, что пси­хология беременной — это сложное сочетание психо­логии взрослой женщины и еще не родившегося ребенка. Опять — изменение сознания, которое не зависит от женщины и в котором она не виновата.

Роды — тоже физиологический процесс, и далеко не из приятных. Начинается — по своей собственной воле. Протекает — по-разному. Бывают роды легкие и неопасные, но пусть и не часто, но ведь случаются и смерти родами.

Боль, риск неотвратимо надвигаются с каждым днем беременности, и опять — ничего не поделать. Ситуацию не изменить, не повлиять на нее, роды не перенести.

Так, просто в силу собственной природы, жен­щины больше подчинены внешним факторам жизни. Они более зависимы от собственного тела, от пого­ды и расположения планет, от социальной ситуации, семейного положения и т.д. Для женщин связь фи­зиологии, психологии, телесного и душевного совер­шенно очевидна. Физиологически очевидна. Отсюда следуют все "женские", отличные от нас, качества и свойства натуры:

Женщины терпеливее нас. Они более склон­ны перетерпеть, переждать, если что-то не так, принимать мир таков, каков он есть. В том числе и его неприятные стороны.

Любую неблагоприятную ситуацию в жизни мужчины склонны рассматривать "вширь" — а нельзя ли ее изменить? А как выглядит эта ситуация в ряду других? Женщины гораз­до больше нас склонны оценивать ситуацию "вглубь" — ну да, это так, и нельзя ли к этому приспособиться?

Естественность женщин объясняется очень просто. Романтиков прошу меня извинить.

Они больше склонны ко всем формам целост­ного восприятия мира — интуитивным, эмоци­ональным, эстетическим. Они больше ориенти­рованы на гармонию, а не на борьбу, не на достижение чего-то. Женский способ жить — это скорее разумное устроение того, что уже есть, чем создание принципиально нового;

Женщины живут в мире, где требуется психо­логическая гибкость, дипломатичность, умение понимать мотивы других людей, умение чув­ствовать, что стоит за словами, поступками, внешней словесной завесой. Женщины более склонны к договорам, к компромиссам, к поис­ку гармонии. Они искренне уверены, что обо всем "можно договориться" и что "худой мир лучше доброй войны". По крайней мере, в боль­шинстве случаев эти различия прослеживаются очень хорошо.

Женский голос: Андрей Михайлович дольше часто будет обращаться к книгам Николая Козлова и даже его крити­ковать (!!). И даже громко критиковать (!!). Так как вам, читателям, кто еще Козлова не читал, все равно придется его прочитать, чтобы понять, что, собственно, ругают, то я здесь сразу отвечу очень уважа­емому мною Николаю Ивановичу на его вредный "Гимн женщине". Отвечу здесь, потому что очень уж к месту. Так вот: "Николай Иванович и другие мужчины! Женщины "не такие" (не такие, как вы, мужчины, и не такие, как вам бы хотелось не только потому, что они (мы то есть) просто вредные. Мы не вредные — мы другие. И не про­сто так другие, а в силу эволюции и других, важных и логичных, причин!

Если звезды зажигают, — значит, это кому-то нужно. Если женщины другие — это тоже кому-то нужно.   Например, эволюции. Половину причин вы только что прочитали. Вторая половина — в главе "Великая зависимость".

Отсутствие павианства

Превращаясь из обезьян в людей, наши предки прошли много разных стадий. В том числе был этап, когда предки очень напоминали неприятных агрес­сивных обезьян — павианов.

...Вот по африканской саванне движется стадо па­вианов. Самки и детеныши — в центре. По краям — охраняющие стадо самцы. Чем выше ранг самца, тем ближе к голове стада он идет. Впереди идет главный самец во всей красе. Он может отнять любую еду у любого члена стада, включая других самцов. Он по­крывает любую самку, а другим самцам делать этого не позволяет.

Другие самцы отнимают еду у самок, детенышей и у самцов, которые младше и слабее их, занимают более низкое место в иерархии. Они совокупляют­ся с самками, которыми пренебрегает вожак, или пока он не видит. Процветает и педерастия, — сла­бые самцы служат удовлетворению более сильных и свирепых. Сопротивление карается, как говорят, по полной программе; бывали случаи, когда взрослые самцы павианов убивали молодых самцов или даже детенышей, еще не знающих, что они должны под­чиняться. Судьба этих несчастных — наука для всех остальных. Наверное, найдутся люди, находящие в этих убийствах некий глубокий смысл...

Остается предположить, что эти люди чем-то неуловимо похожи на павианов.

Люди из криминальных слоев и спецназа чем-то очень похожи на павианов.

За право быть главным самцом, за право поднять­ся на ступеньку в иерархии самцы дерутся страшно, беспощадно, пуская в ход клыки длиной в пять сан­тиметров; кровь хлещет на красную землю саванны и на других членов стада. Смертные случаи известны.

В этом стаде все просто и однозначно: самцы вы­строены в элементарную, жесткую иерархию; ста­до выступает как единый организм, противостоящий всему окружающему миру. Нравы самой страшной зоны усиленного режима, быт самого чудовищного спецназа — это райские кущи и верх гуманизма в сравнении с бытом павианьего стада.

Ученые считают, что предки павианов, выйдя из-под деревьев тропического леса в открытую саванну, где бродят стада крупных, сильных животных, где много больших могучих хищников, вынуждены были стать агрессивными, свирепыми и сплотиться в такие вот стада. Может быть, так примерно и было, но даже если по-другому никак нельзя — мне (и думаю, не мне одному) как-то мало симпатичны павианы.

Тут одна заковыка... В разной степени, но муж­чины все-таки иерархичны. В разной степени, разу­меется, но очень многим мужчинам важно выяснить, кто из их сотрудников или членов компании глав­нее их, а кто ниже. Мало кто из мужчин старше 12 лет готов физически драться за место в иерархии, но выяснять ведь можно и по-другому...

Мужчины склонны выяснять, кто из них главнее других.

Поэтому мальчикам иногда трудно бывает понять девочек-девушек-женщин — они очень мало иерархичны.

Для женщин выражать себя так же важно, как для нас. Различны области, в которых мы это делаем. Женщины мало направлены на достижение чего-то в мире общественном и материальном (именно "мало", но не "вообще им там не место").

Но в целом женщинам не так важно что-то делать, организовывать, оставлять после себя в делах соци­альных и профессиональных. Но в сфере "отноше­ния-семья-дети" женщины так же активны, как мы — в сфере "профессия и прогресс". А мы в сфе­ре "отношения-семья-дети" так же пассивны, как женщины — в нашей сфере.

Женщина-специалист — существо несравненно менее агрессивное, и пусть простят меня мужчины, несравненно более приятное. Знаний и талантов в своем деле у женщин может быть ничуть не меньше, но служат они несколько для другого. Для мужчи­ны его профессионализм в большей или меньшей степени — способ самоутверждения. Прекрасно, ес­ли при этом он не пытается самоутверждаться за чужой счет, пытаясь топтать собеседника, доказать ему свое превосходство или продемонстрировать свои необъятные таланты. Но в том-то и беда, что даже в кабинете мужчины-врача вы вполне реально рис­куете натолкнуться на существо, для которого его познания — способ стать главнее вас.

Женщины меньше выясняют, "кто тут главный". Поэтому с ними намного приятнее общаться.

Мотив превосходства, самоутверждения, демон­страции главенства порой так силен у мужчин, что с человеком становится трудно работать. В моей жизни несколько неплохих  сделок не  состоялись потому, что взаимодействовать с человеком настолько агрес­сивным стало просто невозможно: или нужно было каждую минуту показывать ему свое принижен­ное положение, признавать и демонстрировать его превосходство, или начинать идиотскую грызню, выясняя животрепещущую проблему: "кто здесь главный".

В таких случаях агрессивность и стремление лю­бой ценой выяснить свое место в иерархии играет с мужчинами злую шутку — как раз в том случае, ко­гда "павианьи игры" становятся важнее результата совместной работы. Тогда разваливаются коллекти­вы, не заключаются сделки, любая работа буквально парализована выяснениями, кто кого главнее.

Во время избирательной кампании генерала Алек­сандра Лебедя в губернаторы Красноярского края (март-май 1998 года) мне довелось работать бок о бок со многими людьми, которых воспитали армия или спецслужбы. Самым трудным в работе с ними становилась их просто патологическая агрессивность и иерархичность.

Порой я становился просто болен от обстановки грызни, от какой-то мрачной злобности, оказываясь вместо сообщества себе подобных посреди павианьего стада. Как правило, я старался давить естественный протест — ведь интересы дела несравненно важнее того, как другие воспринимают агрессивных болва­нов. Если какому-то пальцем сделанному подпол­ковнику так важны размеры его клыков и длина хвоста — черт с ним, пусть у него клыки будут длин­нее. Но вот как-то не выдержал и рявкнул на такого павиана в человеческом обличий, сунул его в незна­ние элементарных вещей, да еще и поиздевался, при­чем публично:

— Вас, любезный, как я вижу, этим вещам не обучали? Ну ясное дело, знать эти простейшие вещи — не матом крыть, тут мозги нужны, да еще кое-какие мужские качества. А вас, как я вижу, в казарме разве что в жопу...,   а быть мужиком не научили.

Тут надо заметить: в армии, в тюрьме и в спец­службах быть пассивным педерастом почему-то счи­тается очень постыдно, а активным как раз почетно. Корни этого состоят в инстинктивных программах, которые есть и у обезьян, и у человека — доми­нирующий самец павиана ставит в позу подставки подчиненного самца и имитирует половой акт. Так что с точки зрения людей "мужских профессий" — военного, спецслужбиста, уголовника, шпиона, про­фессионального убийцы, — я тяжко оскорбил собе­седника.

Бедный подполковник покраснел и убежал, а на­завтра со мной, к моему удивлению, стали здоровать­ся гораздо вежливее — я показал, что у меня клыки тоже длинные.

Идиотизм? Несомненно, но так устроены довольно многие мужчины.

Женщины-специалисты гораздо меньше склонны что-то кому-то доказывать, добиваться "уважения", утверждать себя и т.д. Они менее "состязательны". Им не так важно их социальное положение или пре­стиж "того, кто сделал это" или "того, кто достиг этого". Джой Бразерс верно заметила, что для муж­чины работа часто бывает его любовницей, а для женщины — почти никогда. Поэтому с женщиной-специалистом иметь дело не всегда, но очень часто приятнее и удобнее, комфортнее и проще. Даже от­казывая вам в чем-то, женщина постарается облечь отказ в "необидную" форму, смягчить разочарование. И уж, конечно, у нее не вспыхнет в глазах патологи­ческое торжество: "Вот как я его! Будет знать, кто тут главный!"

Точно так же женщины редко оценивают свою жизнь как процесс достижения чего-то. Им гораз­до меньше нас свойственно считать приобретения и потери, сводить счеты и сожалеть о прошлом. Даже несчастную любовь женщина способна считать са­мым важным событием своей жизни, не относиться к ее несчастности как к поражению или как к неко­му "недостижению". Она не чувствует себя глубоко оскорбленной и униженной, если ей отказывают. Ну, получилось так, и все тут. Вот здесь ее выручает природная "покорность обстоятельствам".

С точки зрения мужчины, женщины живут простенько, не ставя больших целей, не угрызаясь ужасом потери. Для мужчины это какая-то растительная жизнь.

Как правило, поведение мужчины, пережившего несчастную любовь, сильно меняется. Он чувствует себя сильно униженным. Он сомневается в себе. Он начинает вести себя иначе, чем раньше, стремясь се­бя обезопасить. Он проиграл. Он попал в ловушку. Теперь он должен вести себя иначе. Чувство униже­ния и собственной никчемности заставляет "ломать­ся"; вполне нормальный человек ударяется в запой, надолго выпадает из жизни. А потом под влиянием своих несчастий он начинает культивировать какие-то причудливые теории, объяснять себе и другим, "как надо". Порой он даже действительно изменяет свою жизнь по "новым правилам".

Женщины еще могут понять запой. Дамы ведь тоже оказываются иногда в больницах и в психуш­ках от неразделенной любви. Женщины сочувствуют нам, если мы оказываемся в подобной ситуации, порой их сочувствие очень сильно, вплоть до желания "вознаградить" и "пожалеть" потерпевшего. Но вос­принимают все совсем иначе; они искренне не пони­мают ни самоубийств, ни психологической "ломки", ни тяжелого надрыва, основанного на сомнении в се­бе и в жизни. А особенно плохо понимают женщи­ны выращивание причудливых теорий и стремления переделать себя и жизнь. Там, где мужчины видят неуспех и думают — что изменить, женщины ви­дят скорее случайную неудачу. Ну, бывает. Они от всей души полагают, что потерпевший неудачу па­рень или мужчина постепенно "выздоровеет" и опять начнет делать то же самое. Ведь они сами именно так и поступают.

Не добиваясь места в иерархии, многие женщины высоко оценивают престиж и положение спутника жизни: женщины, чаще всего, хотят рожать детей от людей, способных чего-то добиться в жизни. Так ска­зать, от элитных самцов. Это работает очень древняя и очень сильная инстинктивная программа.

Но вот критерии того, что значит "многого добить­ся", весьма различны. Наталья Дмитриевна считала своим идеалом пожилого, изломанного в лагерях и в борьбе с Системой Александра Солженицына. С ее точки зрения, он многого достиг и был очень зна­чительным человеком. Притом, что нищий писатель жил на чужих дачах, не имел ни кола ни двора. Не было у него ни хлебной должности, ни права при­казывать, ни хозяйства (так сказать, ни курей, ни свиней), ни права входить во многие двери... многого, что было даже у мальчиков на двадцать лет моложе. Множество дам, тем более вскормленных советской кашей, в панике шарахнулись бы от Солженицына (интересно, где теперь его первая жена и в какую сторону она теперь выворачивается, кусая локти?). Но именно для нее, для Натальи Дмитриевны, то, чем обладал Александр Исаевич, было признаком со­циальной значительности.

Человек настолько многовариантен, что само по­нятие "элитности" размывается. Есть много разных иерархий, преуспеяние в каждой из которых требует совсем разных качеств.

Каждая женщина решает сама, каких самцов сле­дует считать доминирующими. Конечно, при фор­мировании готовности принять решение играет роль воспитание, среда, интеллектуальный и культурный уровень и т.д.; ведь мужчины тоже выбирают, бу­дучи продуктами воспитания и живя в социальном окружении.

Каждый выбирает для себя Женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку, Каждый выбирает для себя.

Так же и женщины "выбирают для себя". И точно так же несут всю полноту ответственности.

Каждая женщина сама решает для себя, что престижно, а что нет. И кто является элитным самцом, а кто нет.

Женский голос: Отсюда можете сделать вывод — со­вершенно не стоят переживать, если вы не похожи на Сталлоне или Ван Дамма. Каким бы вы ни были, в этом мире есть девушки, для которых вы такой, как вы есть, - именно то, что ей надо. Любой — от домашнего мальчика до крутого рокера. Для любою тебя где-то есть девочка, которая именно о таком и мечтает.

Женщины понимают и принимают как факт ие­рархичность в мужском мире. Развиваясь по мужско­му типу, они попадают в системы разных "мужских" иерархий и вписываются в них, в целом, без особен­ных проблем.

Но вот чего женщины никогда не признают, так это женскую иерархию. Если такая иерархия возни­кает, — в специфически "женских" коллективах, в заключении и т.д., — женщинам это крайне непри­ятно. В частности, женщины потому и не любят женских коллективов, — в них, на женский вкус, слишком много того, от чего они охотно уклони­лись бы.

Мужчина с детства привык бороться, настаивать, добиваться. У женщин нет необходимости бороться за себя и свое положение.

Во-первых, за "право" выходить замуж и рожать детей бороться не надо.

Женский голос: Как это не надо ?! А привлечь, быть кра­сивой, красивее, чем на самом деле, красивее подружек? А последние сто лет — не просто красивой, а еще и умной, чтобы и поговорить интересно, и чтобы личность была, и при этом быть "хорошей хозяйкой". Это вам все хи~ ханьки, а попробовали бы сами! Ничего себе "бороться не надо !

Во-вторых, статус дает муж. Пусть он о нем и заботится.

Женщины легче дружат. И друг с другом, и с мужчинами. Им легче признать мужчину старшим товарищем. Не возникает проблем иерархии, борьбы за место. Скорее им приятно станет выступать в роли опекаемой.

Джой Бразерс совершенно справедливо пишет о том, что мужская дружба — явление весьма сомни­тельное. Что мужчины очень легко отказываются от дружбы, как только надо предпочесть ее чему-то более "выгодному" — карьере, достижению чего-то, принципу или деньгамПравда, на мой взгляд, Бразерс преувеличивает эту готов­ность мужчин дружить или раздруживаться ради успеха. Причин такого несовпадения взглядов может быть две:

Джой Бразерс невольно подсознательно напа­дает на "слишком рациональный", неприятно деловой мир мужчин, утверждает женские цен­ности.

Мы, слава Богу, не американцы. Мы живем в менее рациональной культуре, в которой не так важен успех. Поэтому и дружим несколько иначе...

А может быть, действуют и оба фактора.

Но вот в чем я совершенно согласен с миссис Бразерс — женщины гораздо более надежные друзья. Чем меньше иерархичности, агрессивности, культа успеха, состязательности, — тем большее место в жизни занимают эмоции, общность взглядов и пере­живание единства.

Женщины — прекрасные друзья. Они намного реже мужчин предают из зависти или из желания сделать карьеру.

К тому же с мужчинами женщины просто в прин­ципе не конкурируют, очень легко отдавая им пальму первенства. И друг с другом они тоже дружат доволь­но легко. Только в одном случае подруги предают друг друга с легкостью, которая удивляет порой да­же мужчин: в случае, если между ними оказывается соперничество в любви. Я не знаю ни одного случая, когда подруга отказалась бы от мужчины своей по­дружки, — разве что он ее совершенно не интересует. Здесь женщины совершенно беспощадны, но ведь нас с вами это не касается.

Женский голос: А я знаю. И не один такой пример. Включая себя. Более того, для женщин так же естествен­но отношение к "парню (мужу) подруги", как для мужчин — к "женщине (жене) друг", — то есть как к табу, запретному. Дорогие мужчины, вам вообще свой­ственно преувеличивать свое значение в нашей жизни. Кроме вас, великолепных, в этом мире для нас есть еще очень и очень многое. В том числе дружба, профессия, дети, книги, посмотреть мир и т.д. и т.п. Честно.

Наоборот — женщина-друг охотно познакомит вас с подружками и наплетет о вас столько, что подруж­ки заинтересуются вами еще до знакомства.

Через женщин-друзей очень хорошо знакомиться с дамами для э-э-ээ... других отношений.

Социальная зависимость женщин

Социально девочки развиваются значительно мед­леннее. В детстве они находятся "внутри" семьи в куда большей степени, чем мальчики. Выйдя замуж, тоже оказываются "внутри" социальной системы.

К мальчикам и девочкам предъявляются разные социальные требования. И чаще всего для мальчи­ков — гораздо более строгие. Знаете, какое в России соотношение между мужчинами - истериками и жен­щинами - истеричками? Семнадцать истеричек на одного мужчину - истерика. В разных странах этот разрыв различен, меньше всего на Земле он в Соеди­ненных Штатах Америки — там на двух истеричек приходится всего один истерик. Но соотношение, как видите, везде есть, и всегда женщин - истеричек больше. Почему? Нет, дело вовсе не в том, что дамы более эмоциональны и у них слабее здоровье. Дело в воспитании...

Если мальчик падает на спину и бьет в возду­хе ногами, требуя мороженого или права не делать домашнего задания, — что тогда делают родители? Правильно, они "лечат" мальчика, и очень разумно поступают. А если падает на спину, бьется в истерике девочка? К сожалению, тогда родители оказываются разумны не во всех случаях. Непременно находятся идиоты, которые кричат что-то в духе "Ах, бедняж­ка!", "Ах, она у нас такая нервная!". Они потчуют маленькую негодяйку не ремнем, а лекарствами и вызывают врача (а врач ведет себя очень по-разному). В результате девочки чаще понимают, какая это замечательная, какая полезная штука — невроз!

Одновременно способ не делать того, что не хочется, делать только то, что хочется, и еще привлекать к себе внимание всех окружающих!  Да здравствует невроз!

Если не думать о такой "ме­лочи", как жизнь взрослой жен­щины, искалеченной идиотским воспитанием, — то все совсем хорошо.

В США родители умнее в том смысле, что при ис­териках не бросаются спасать ребеночка, а полируют дочерям заднее место, и с превосходным результа­том — у них истеричек несравненно меньше, чем в России и в других диких странах.

Мальчикам исходно объясняют, что они должны подчиняться некоторым правилам. Независимо от то­го, доставляет ли им это удовольствие, что им гово­рит внутренний голос и какие у них убеждения.

Мальчики привыкают жить в социальном мире, где все "по правилам".

Девочки привыкают жить с мыслью, что прави­ла — не для них, а для мальчиков. Сами они могут себе позволить делать то, что им хочется, а не "что нужно".

Женский голос: А мне с детства казалось наоборот. Мальчикам "можно" быть троечниками и хулиганами, до­поздна гулять и даже в старших классах курить. И так далее. Женщины же до седых волос не курят при своих родителях и при родных мужьях. Так кому же "больше можно"? Это раз.

А второе — даже если и так, если девочкам "можно что хочется" — может быть, это некая компенсация уже описанной "природной зависимости"? И той Великой за­висимости, которая будет описана чуть дальше? Своего рода отдушина. Связанному разрешили говорить — вот тебе почти и свобода...

Есть еще и третье. И.Ефремов очень хорошо описыва­ет в "Лезвии бритвы" женскую истерию как "отдушину" при повышенной ответственности за детей. Вам хорошо, при срыве можно запить-загулять. А как запьешь, когда ребенка кормить надо ?

Если вам уже стало жалко мальчиков — обратите внимание на другую сторону вопроса. Наше обще­ство поощряет активность мальчика, самостоятель­ность его суждений, ответственность поступков. Но к самостоятельности девочки общество в лучшем слу­чае нейтрально. По принципу — а пес с ней, пускай активничает... Вот выйдет замуж — поумнеет.

Хорошо еще, если активность девочки не подавля­ют!

"Избыточная" самостоятельность девочек в лю­бом случае связывается у нас с какой-то патологи­ей. Не с одной, так с другой. Что можно сказать о мальчике, который в 16 лет лихо курит, спорит с отцом и собирается ехать учиться в другой город? Верно! скажут, что молодец и что "совсем большой мальчик".

А что скажут о девочке, которая так себя ве­дет? ...Правильно. И даже если ее нравственность не вызывает особых сомнений, сама по себе само­стоятельность ясно показывает — мы имеем дело с девочкой неблагополучной. Той, которую некому за­щитить, которой некому помочь, и она именно потому "слишком" самостоятельна. Если в семье, где вос­питывается девочка, все нормально — ей не дадут быть "слишком" самостоятельной, не выпустят из недр социальной системы.

В результате в 15, 20 или 25 лет мальчики и моло­дые мужчины гораздо самостоятельнее и старше, чем их сверстницы. Именно у мальчиков лучше спраши­вать дорогу в незнакомом городе и уж тем более — где купить то или иное, где чинят ручки чемоданов и где ближайшая гостиница.

Психологизм

Психологическое развитие девочек и женщин ус­корено по сравнению с мужским. Это естественно при развитии не вширь, а вглубь. Девочка больше огра­ничена в своих возможностях. У девочек куда мень­ше вариантов выбора, чем у мальчиков из той же общественной среды и при том же уровне образова­ния. Кроме того, девочки гораздо более зависимы от родителей, от среды, от обстоятельств... — и социаль­но, и психологически. Они гораздо в большей степени живут в мире, параметры которого определяют не они. Соответственно, они гораздо больше способны (и склонны) приспосабливаться к этим внешним обсто­ятельствам. С тем, что "это так устроено", что "надо перетерпеть" и что "ничего не поделаешь", девочки смиряются намного быстрее парней.

Но... в этом заданном без меня мире, в котором мои возможности явно ограничены, можно устро­иться по-разному. В том числе и весьма неплохо. Можно понимать других людей, уметь "правильно" общаться с ними и манипулировать ими. Не обяза­тельно в жестком, близком к криминалу варианте. Манипулировать можно мягко, даже в интересах са­мого объекта манипулирования; понимая, что этому человеку надо, и давая, играя, показывая ему то, что ему и нужно (вызывая, натурально, самые ми­лые чувства). Зачем бороться с кем-то, когда этот "кто-то" может быть союзником, более того — покро­вителем, помощником, содержателем... отцом, пере­дающим свои ценные качества моим же детям?!

Зависимый человек пытается получше устроиться в своем зависимом мирке.

Женский голос: Появилось такое понятие — "психоло­гическое айкидо". Очень женское понятие. Не встречать Удар в лоб, а подстроиться под движение противника, продолжить его, слиться с ним — и направить уже это ваше общее движение в нужную вам, слабой, сторону. Очень по-женски. Не грубо и приводят к желаемым результатам. В секции можно научиться этим приемам для тела. Умная мама научит этому дочку в жизни ("Муж-то голова, да жена шея, куда хочу — туда верчу").

Живя в мире, где на авансцене действуют в основ­ном мужчины, девочки, девушки постоянно наблюда­ют нас в разного рода действиях. Они как бы сидят в зале и наблюдают пьесы с участием мужчин. Пьесы, которые ставят и сверстники, и мужчины возраста папы, и "пьесы", где играют герои книг, стихов и кинофильмов. Наблюдая эти пьесы, девочки могут многое оценить — не только с "мужской" точки зре­ния — как и кто чего достиг. Но и с "женской" — кто обладает какими чертами характера? Каковы его склонности? Интересы? Суждения? Каким он будет мужем? Отцом? Кем он может увлечься? Как можно обратить на себя его внимание?

Мальчики мысленно, в мечтах целятся в Долохова из дуэльного пистолета, откатывают пушки на Малаховом кургане, заряжают пистолеты вместе с "Похи­щенным" в кубрике полупиратского брига — и все это без малейшего противоречия со своей сущно­стью. Можно сказать, что они в этих случаях просто учатся.

В наше время, слава Тебе, Господи, палить из писто­летов приходится не так часто, но все равно — какая-никакая, а наука.

А вот девочки... Или они проигрывают литера­турные сюжеты, представляя себя "как бы маль­чиками". Или создают другие сюжеты, похожие. Но такие, чтобы в них могли участвовать девочки. Возникает то, что Владимир Соломонович Библер назвал бы, вероятно, "диалогом культур". Такая по­зиция разрыва между "мной" и "не-мной" очень по­могает рефлексии, психологизму, созерцательности, склонности к оценке и самооценке.

Разумеется, мальчики (кто поумнее) тоже стано­вятся практическими психологами. Но в 30 лет муж­чине дай Бог достигнуть уровня девочки 19-20 лет, а многие так и останутся на всю жизнь психоло­гическими подростками, практически не способными понимать ни себя, ни окружающих. Я много раз на­блюдал, как попытки мужчин давать оценку поступ­кам, склонностям и намерениям других вызывали неясные улыбки у их жен и любовниц.

Некоторые дамы считают патологическое непони­мание людей едва не "нормальным" мужским каче­ством. Давно ведь известно, — "мужчина должен быть зол, вонюч и волосат". И вооб­ще мужчина — это туповатое, косноязычное создание с засу­ченными рукавами и измазан­ными в мазуте конечностями. А из карманов у него торчат гаечные ключи и вываливаются пистолеты.

Столкнувшись с сильными психологами мужского по­ла, они очень теряются, возмущаются и даже сер­дятся.

Жаль, что в России несколько десятилетий куль­тивировался именно такой типаж. Еще более жаль, что многие мужчины охотно ему соответствуют.

Женщины как потребители культуры

Женщины в массе более культурны, чем мужчи­ны. У женщин есть для этого самое главное — силы и время. Я придаю большое значение тому, чтобы у мо­их детей (независимо от пола) было долгое детство: время, пока человек учится, пока он защищен мате­риально и социально. Пока он думает о вечном, пре­красном и удивительном, а не о заработке, интригах, карьере и сиюминутных необходимостях.

Но для мальчиков это надо искусственно органи­зовывать, если хочешь, чтобы они росли образован­ные, умные и были способны к карьере в сложных областях деятельности. А для женщин все решается как бы само собой.

Во многом женская субкультура — это субкуль­тура подростков, растянувшаяся на десятилетия. Людей, у которых есть время, силы и средства ин­тересоваться отвлеченным, — читать книги и стихи, смотреть и обсуждать картины, любоваться приро­дой, слушать музыку и т.д.

У людей неглупых, но не обреченных на активную социальную жизнь, на зарабатывание денег остается много времени на то, что называется таким неопре­деленным словом — культура. У них же больше воз­можностей много думать об отношениях людей, о "вечных" проблемах и т.д.

Женщины — вечные подростки; у них просто больше времени на культуру.

У многих мужчин чисто физически не остается сил и времени для этого. Они слишком заняты: они зарабатывают деньги. Много ли мужчин среди му­зейных работников? Среди редакторов и корректоров издательств? Даже среди врачей и учителей? Из мно­гих интеллигентных профессий мужчин вымывает очень простой фактор — материальный.

Не все женщины могут себе позволить не думать о заработке. Но есть многочисленный слой жен­щин — работников сферы культуры, мужья которых обеспечены гораздо лучше их самих. Платят гро­ши? Не платят зарплату по несколько месяцев?! Не пропадем!

А много ли мужчин, которых жены согласны со­держать, пока они (за гроши) ведут уроки географии или расставляют экспонаты трипольской культуры в витринах?

Пребывание "внутри" социальной системы отни­мает самостоятельность, независимость, — но дает немало других преимуществ.

Как правило, у женщин более правильная речь, чем у мужчин того же социального круга. У них больший словарный запас, они точнее употребляют слова, интересуются правильностью их использова­ния. У них лучше манеры. Они тоньше ведут себя за столом. Они дипломатичнее, мягче в процессе общения. Они во всяком случае не хуже разбира­ются в науках и практически всегда лучше разби­раются в искусствах (чему помогает умение целостно воспринимать объекты, считывать невербальную ин­формацию). Они больше читали и художественной литературы, и стихов. Очень часто женщины тоньше мужчин понимают и литературные, и художествен­ные выражения, чувствуют, что хотел сказать автор, искренне интересуются этим.

Дамы высоко оценивают культурность знакомых мужчин. Им хотелось бы, чтобы "их" самцы домини­ровали над ними и в этой сфере, но тут их желания реализуются не всегда.

Женщины более культурны и лучше воспитаны. За чей счет? Они стараются об этом не думать.

Женский голос: А что, мы проводим в музеях и биб­лиотеках больше времени, чем мужчины на футболе и за пивом? А разве не все мы работаем по 8 часов в день? А если мужчины больше устают за эти же 8 часов, то женщины добирают еще 3-4 часами легкого домашнего груда. И почему вы вообще оправдываетесь в том, что "женщины более культурны и лучше воспитаны"? Да, вы, мужчины, жестче, и сильнее, и грубее. И интересы у вас другие — не музей, а футбол. Не курсы кройки и шитья, а обсудить политику за пивом. И что? За это надо оправ­дываться? Кто сказал, что быть сильным и резким — плохо? Вот эволюция сказала, что это хорошо. Прямо вот так практикой и сказала — тем, что вы такие, ка­кие вы есть. И между прочим, именно таких вас мы и любим.

А можно было бы так: мы не оправдываемся в том, что мы "не такие" (см. Козловский "Гимн женщине"), а вы не оправдываетесь в том, что вы — другие. И. любим друг друга какие есть. Вот приходим вечером из музея и с футбола — и любим. Кто за?

Но и в сфере культуры женщины гораздо ре­же мужчин достигают выдающихся, результатов. Почему? На это есть две причины. Биологическая причина вам уже известна: женщин меньше в сума­сшедших домах, но их меньше и в Академиях наук. И в Академиях художеств их тоже меньше..., хотя в библиотеках и на выставках — больше.

Вторая причина — это направленность женщин на отношения, дом, рождение и воспитание детей. Даже имея хорошие способности, они меньше мужчин хо­тят иметь большие "внешние", социальные достиже­ния и тратят на них меньше времени и сил.