Страница 2 из 13
Всем ЖЕНЩИНАМ, которые когда-либо тратили на меня свое время, нервы и энергию, включая мою маму, ПОСВЯЩАЮ.
...мужчины и женщины могли бы стать друг для друга великим утешением и отрадой, а между тем они только и делают, что друг друга мучают...
Р. Олдингтон
КАК ОНИ УСТРОЕНЫ
Но привлекательнее всего — чудесное строение ее нежного плотского естества, которое природа, при кажущемся сходстве, создала столь отличным от нашего, что в счастливом браке оно творит непрестанно возобновляющееся чудо и таит в себе подлинное изощреннейшее колдовство!
Г. Келлер
Единственное различие
Призрак Оттисов! Единственный подлинный и настоящий! Остерегайтесь подделок! Все остальные — мистификация!
О. Уайльд
Зачем нужны целых два пола?
Низшие животные имеют один пол. Все высшие животные имеют два пола. Иметь два пола очень удобно потому, что тогда детеныши получаются более разнообразными — у них есть генетические черты и отца, и матери. Эволюция высших животных идет быстрее, — их генофонд быстрее тасуется, быстрее возникают различные варианты — в том числе такие, каких никогда не было раньше.
Но как только у животных появляются два пола, у каждого пола появляется "специализация". Один пол "отвечает" за воспроизводство — вынашивает зародыш; с ходом эволюции существа этого же пола начинают кормить, оберегать и воспитывать детеныша. Самки отвечают за воспроизводство вида, за его сохранение; за то, чтобы сохранялось достигнутое. Именно в этом биологический, эволюционный "смысл" того, чтобы быть самкой.
Самцы необходимы для развития и изменения вида. Они полезны уже тем, что переносят генетическую информацию. Но самцы не просто ее переносят, они еще и выясняют, какую именно информацию надо, а какую не надо передавать новым поколениям.
Генетик Ирина Спивак полагает, что "мужчины — это полигон эволюции, а женщины — хранители накопленной информации. Если бы человеку в процессе эволюции зачем-то понадобился бы хвост, то сначала у многих мужчин появились бы хвосты самой разнообразной формы, а через несколько поколений у всех женщин появились бы одинаковые аккуратные хвостики, чтобы затем распространиться на всю популяцию".
Самцов рождается больше, чем самок. Они активнее, энергичнее и сразу же после рождения начинают гибнуть. Организм самца очень хрупок. Самцы в принципе — это эксперимент природы. Такое впечатление, что мы словно сметаны из разнокалиберных, не всегда вполне "подогнанных" друг к другу деталей. Самки выносливее и здоровее нас. Мы чаще болеем, и притом болеем тяжелее. Мы можем легко переносить разовые нагрузки, даже очень значительные. Но после перенагрузки нам надо отдыхать. Мы уязвимее к недоеданию, недосыпанию, холоду, жаре, сильным стрессам.
Очень часто можно видеть, как мужчины поднимают бревна или роют ямы, работают словно бы играючи. Но через несколько часов нам нужно отдохнуть; мы садимся, курим и беседуем. Женщины работали легче, но непрерывно, они как будто и не уставали; мы сидим, а они продолжают хлопотать у плиты, подтирать детские попки и шить.
Самки — это надежная средняя линия.
Самцы менее стандартны абсолютно по всем параметрам. У самцов гораздо больше разброс всех без изъятия анатомических, физиологических, психологических параметров. Да, любых! Если взять такой параметр, как "длина второй фаланги пальца" или "вес желудка", то и по этим параметрам женщины окажутся более стандартны. Самые длинноногие,
самые большеухие, самые злобные и самые святые... словом, все "самые-самые" люди, во всех направлениях — мужчины.
Женщины гораздо реже мужчин рождаются с врожденными пороками и дефектами, болезнями и уродствами, а также и с врожденными талантами, наклонностями, способностями. Причем уродства и таланты, наклонности и болезни, дефекты и способности никак не связаны между собой. Мужчина — это своего рода набор разных "отклоняющихся параметров". Очень часто он и сам не знает, что у него и в какой степени отклоняется от средней статистической нормы.
Шутят, что женщин меньше в сумасшедших домах, но меньше и в Академии наук. Да, это именно так.
Автор этих строк родился с врожденным пороком сердца. '"Мой" порок носит красивое название "дефект межжелудочковой перегородки". Родись я девочкой, у меня было бы во много раз меньше шансов провести полдетства в больницах. Но в 40 лет я собирал документы на избрание в мою первую Академию. Будь я женщиной, шансов на это тоже было бы намного меньше.
Природа в моем лице поставила эксперимент, который можно считать и удачным и неудачным. Все зависит от того, что нужно обществу, в котором рождается мальчик именно с таким набором качеств.
В обществе питекантропов я, как эксперимент, должен был бы считаться неудачным, — ведь больной и ущербный в пещерах обязательно помрет, и это даже по-своему хорошо: вместо больного уродца можно родить нового ребеночка, здорового. Такого сильного, здорового, мохнатого, чтобы шерстистый носорог встречался с ним — и в ужасе шарахался в кусты. Такой ребеночек считался бы у питекантропов удачным, а я бы считался неудачным. Но я родился в европейской культурной семье, мне сделали операцию на сердце, ...и сказались другие стороны эксперимента, поставленного природой. Потому что у меня есть много и разных параметров, по которым я отличаюсь от стандарта.
Самцы — это эксперименты Природы. Самцов рождается больше, чем самок, но и смертность самцов много выше. Выясняется, какие именно варианты генетической "подгонки" выигрышны, какие — нет. Какие формы и новшества физиологии, поведения, психологии имеют перспективу.
У примитивных животных самцов рождается в два-четыре раза больше, чем самок. У мышей, например, вид развивается за счет гибели 70-80% числа самцов. Охотники хорошо знают, что 70-80% шкурок нутрий и соболей — это шкурки самцов. Самцы ищут новые угодья, активно охотятся — и попадаются собакам или в зубья капканов. В каждом поколении самцы проявляют страшную активность, а самки сидят себе тихо. Из самцов дают потомство только уцелевшие, а их от силы 20-30% общего числа.
У примитивных видов очень часто самка сложнее устроена и умнее самца. Самец не воспитывает детенышей, он несет ответственность только за самого себя. У самок есть огромная сфера, заставляющая их быть умными, сильными, активными. У самцов такой сферы жизни нет, самцы могут быть попроще и поглупее. Поэтому самцы очень важны в эволюционном смысле — но нужно, чтобы их было побольше и чтобы они побыстрее погибали.
Грустно... и почему-то жалко мышей.
У сложных видов это не совсем так. Гибель самцов становится не единственным, и даже не основным способом отбирать лучших. Место гибели занимает иерархия. Те, кто хуже приспособлен, просто становятся "не главными", оттесняются на периферию. Очень может быть, их качества еще окажутся нужными, если изменятся условия жизни. Другое дело, что потребуются эти оттесненные не сейчас, не при этих условиях.
Даже у пещерных людей, не говоря о стаде павианов, Дарвин и Галилей не были бы в числе главных. В лучшем случае эти гадкие утята почти без шерсти, с ненормально высокими лбами, уныло протолклись бы где-то в уголке родной пещеры, — где холодно и воняет из-за разлагающихся объедков. А на главных местах, возле костра, пировали и орали бы о своих подвигах эдакие горилообразные монстры.
Уже много тысяч лет злобные и агрессивные герои пещерного времени не появляются в местах, где бывают приличные люди. Мы не уничтожаем их, а оттесняем в сторонку, держим в тюрьме и в спецназе — кто знает, может, еще пригодятся?
У видов крупных и сложно устроенных животных самцы обычно сложнее себя ведут. Они не только сохраняют самих себя, но и кормят, охраняют самку и ее детенышей. Они общаются с другими самцами, создают сложно устроенные стаи. Самцы обезьян, слонов или волков активнее и умнее самок этих же видов.
Как-то гуманнее. И монстров из палеолита почему-то совсем не жалко.
У человека "развитие по мужскому типу" доступно и для мужчин и для женщин. В данном случае "мужская стратегия" — это поиск тех качеств, по которым человек отличается от стандарта, и развитие этих особенностей. Девушки тоже могут этим заниматься, почему бы и нет? В конце концов, женщины вполне могут быть специалистами самого разного профиля. Другое дело, что в большинстве случаев они будут более "средними" специалистами, чем юноши. Грубо говоря, они реже будут добиваться выдающихся результатов.
Но во-первых, каких-то, порой очень неплохих результатов, смогут добиться многие женщины. Их результаты тоже важны для жизни вида. А во-вторых, некоторые из них все-таки будут добиваться и выдающихся результатов... Только реже.
О ценности мальчиков
Каждый мальчик — это носитель каких-то качеств, каких-то врожденных черт, по которым он отклоняется от среднего. Если он гибнет до того, как станет взрослым — мы сами не знаем, что потеряли. Если даже мы не высоко оцениваем качества этого мальчика, лучше уж их сохранить — ведь мы не знаем, какие именно качества нам пригодятся даже через несколько лет... не говоря уже про несколько веков.
Сохранить как можно больше родившихся самцов — исключительно важно для развития вида.
Отбирать мальчиков по каким-то одним признакам опасно: ценность мужской части популяции именно в их разнообразии. Если отбирать только блондинов, только храбрых или только умных, то непонятно, какие еще качества могут погибнуть с теми, кого мы будем "отбраковывать".
Пример того, как не надо делать
История показывает много примеров того, как не надо поступать. Может быть, самый яркий пример этого — маленькое древнегреческое государство Спарта. А дело было так...
В VIII веке до Рождества Христова племя спартанцев, от силы тысяч восемь взрослых мужчин, захватили маленькую страну на самом юге Греции — Лаконику. Вся-то страна — сто тридцать километров с севера на юг, самое большее шестьдесят — с запада на восток. Всего одна крупная река, Эврот, пересекала единственную плодородную равнину. Семьдесят процентов территории Спарты занимали рыжие, серые и бурые склоны гор, покрытые кустарником и в лучшем случае — лесом. А вокруг — море. За морем — древние богатые страны, по сравнению с которыми Спарта — только лишь малая песчинка.
Победители превратили прежних жителей страны в рабов, илотов, и начали думать — как же им организовать жизнь в этой новой для них стране? Страна маленькая, нищая, вокруг могучие соседи, да и илоты смогут взбунтоваться... Спартанцы, эти восемь тысяч взрослых мужчин, сходились под дубом на площади-агоре, обсуждали важную проблему. Самым лучшим планом из всех был план Ликурга.
Пифия, одурманенная клубами зловонного дыма, проговорила в ответ на вопрос посланцев Спарты: "Спарта будет на вершине славы до тех пор, пока будет хранить законы Ликурга". Считалось, что голос Пифии — голос самих богов Эллады. Народное собрание приняло "Законы Ликурга" и поклялось их соблюдать до тех пор, пока существует община. А сам Ликург принял клятву и после этого ушел из Спарты навсегда. Он уехал на остров Сицилию и там бросился в жерло вулкана Этна. Если бы Ликург остался жив, народное собрание могло бы передумать и взять свою клятву обратно. Тогда Ликург, как верный сын своего народа, не смог бы помешать народному собра
нию. Ликург верил, что ничего лучше его законов быть не может, и не хотел, чтобы спартанцы жили иначе. Собственная жизнь для него была куда менее важной, чем процветание своего народа (вот пример для всех героев на все времена!).
Слава Ликургу!
"Законы Ликурга" действовали в Спарте ни много ни мало четыреста лет, — до самого конца ее бессмысленного и бесславного существования. Спартанцы честно выдержали клятву, в свое время данную Ликургу. Ох, лучше бы они ее нарушили! Намного было бы лучше...
По "законам Ликурга", спартанец не должен был вести собственного хозяйства. Даже обедать спартанцы должны были вместе, и притом есть самую простую пищу, чтобы их нравы не размягчались из-за вкусного и сытного. У спартанцев даже не было денег, чтобы они не могли предаваться роскоши. Спартанец должен был носить самую простую одежду, и, вообще, чем меньше одежды — тем лучше.
Учиться грамоте было нельзя. Музыке — нельзя. Чтобы маршировать под гимны, пришлось выписать из Афин поэта и певца Параксимена. Этот поэт написал несколько простеньких гимнов, по сравнению с которыми "Взвейтесь кострами, синие ночи" или "Хорст Вессель" — это вершина музыкального искусства.
С семи лет спартанские мальчики уходили из дома в специальные дома, где воспитывались в коллективе себе подобных. Плохая пища — пусть воруют! Плохая одежда — пусть привыкают ходить без одежды. Любой взрослый мог в любой момент послать малыша куда угодно, побить его, заставить работать — считалось, что так воспитываются нужные качества, включая хитрость и подловатость, умение ловко воровать.
Как видите, спартанцы считали эти качества очень полезными. Вы тоже так считаете? И своих детей так воспитаете?
Иностранцы с удивлением говорили, что в Спарте трудно пообедать — еду могут украсть шныряющие вокруг голодные дети и подростки.
Все ужасы современной дедовщины и групповщины в армии, в тюрьме, в пионерлагере бледнеют в сравнении с групповщиной и дедовщиной в Спарте, потому что там человек в семь лет и один раз в жизни попадал в этот ад — и уже никогда оттуда не выходил.
Если, конечно, дома было лучше.
Чему учили? Уж конечно, не математике и не географии! Учили ходить строем, бить морду, пользоваться оружием... Ну, чему надо учить зверенышей?
Каждый год проводился смотр боевых качеств молодежи, общественная игра в месте, названном Платаниста, — под платанами. Ровная, утоптанная площадка в тени деревьев окружена рвом, — эдакий рукотворный островок. Тут стоят статуи Ликурга и Геракла, и под этими статуями молодые спартанцы разделялись на два отряда. А иногда делились на первый-второй заранее, переходили на Платанисту по двум мостикам.
И отряды бросались друг на друга. Не было ни порядка, ни правил, ни благородства, ни красоты в этом сражении. Можно было бить и руками и ногами куда угодно. Можно было кусаться, рвать зубами, вырывать волосы, сталкивать друг друга в ров, отрывать и откусывать уши, носы, пальцы и половые члены. Можно было столкнуть противника в ров и утопить. Зрители — папы, мамы, сестренки, братишки — кричали и подбадривали дерущихся, показывали пальцами, хохотали, радовались жизни.
Каждое сражение на Платанисте уносило хотя бы одну жизнь, а выбитые глаза, сломанные ребра, кровавые раны, отбитые почки попросту никто не считал. Зачем?! Ведь все это пустяки, дело житейское, а "зато" спартанская молодежь должным образом подготовится к главному... да что там главному — единственному делу в жизни — войне!
Что вырастало? Да те мальчики, о которых до сих пор в школьных учебниках говорят чуть ли не с умилением. До сих пор чуть ли не в пример ставят парнишку лет восьми, которого остановил и стал распекать старик, а у мальчика под хитоном сидел маленький лисенок. И пока старик говорил, лисенок впился мальчику в живот и прогрыз ему брюшную стенку. А мальчик (вот он, пример для героев!) не дрогнул ни одним мускулом лица, не показал, что ему больно.
Для вас это тоже пример?
Продуктом воспитания может послужить и мать, сказавшая сыну перед боем это знаменитое "Со щитом или на щите". Потерять щит считалось страшным позором, на щите приносили убитых.
До 30 лет человек (простите, спартанец) считался юношей и оставался в общественном доме, а в 30 лет он должен был жениться и завести собственный дом. На поиск жены ему давалось две недели, и не больше.
Девушек в Спарте воспитывали почти таким же образом, и даже лагеря для них были, только не круглогодичные. Старухи собирали девиц, осматривали. Заставляли бежать с горы, бросать камни — проверяли, сильное ли, гибкое ли тело, стегали розгами ленивых. В восемнадцать лет девица должна была найти себе мужа; срок — те же самые две недели. Какими вырастали девицы, говорит один, вероятно, "нетипичный" факт.
Брачная церемония в Спарте включала "похищение" невесты. Молодым людям давали приличную фору, но ловили их вполне серьезно, и, если молодые хотели стать мужем и женой, бежать им предстояло изо всех сил.
Так вот, известен случай, когда парень попал ногой в лисиную нору, и сломал кость.
Девушка подняла его на руки и пробежала, неся жениха, несколько километров. Напомню: восемнадцатилетняя девушка — тридцатилетнего дядю.
Вот! Вот он, пример для новобрачных!
Да! Чуть не забыл самого главного. Когда в Спарте рождался ребенок, его осматривали в первую очередь старейшины. И если хилый — мать несла его к бездонной пропасти — Кеаде, которая разверзлась после извержения вулканов и землетрясения. Женщина собственноручно сбрасывала в пропасть "неудачного" младенца. В жерле Кеады исчезали преступники, военнопленные... и собственные "неудачные" детишки. До третьей части своих младенцев спартанцы сбрасывали в пропасть, а оставшихся вколачивали в одну-единственную, одну для всех, модель поведения.
Мы уже никогда не узнаем, какое именно количество умных, способных, талантливых полетело на дно этой пропасти. Те, чьи таланты не имели никакого отношения к их физическим увечьям.
Также неизвестно, и сколько умных и одаренных, не способных жить по законам шайки павианов было оттеснено на самое дно, зашугано, замордовано, так и не дало потомства (представьте себе Галилея или Коперника, которые растут в жуткой спартанской казарме). Сколько парней было убито, изуродовано на Платанисте? Сколько умерло, не в состоянии приспособиться к быту стада павианов?
А ведь, убивая каждого мальчика, отбрасывая каждого нестандартного юношу, Спарта уничтожала собственное будущее. Убивая треть мальчиков — в гораздо большей степени, чем убивая треть девочек. И наступил день, когда вырождение стало очевидным. В III веке до Рождества Христова спартанские женщины стали отдаваться рабам, иноплеменникам, кому угодно — лишь бы больше не рожать дебилов. Но и они ведь были носительницами генетических признаков Спарты, и от них тоже рождалось только такое — разве что сразу в Кеаду!
Юмор юмором, но сохранились мраморные изображения спартанцев этого позднего периода (делали уже римляне): жуткие дегенеративные рожи, больше похожие на свиные рыла или коровьи головы на прилавках.
Спарту ожидала самая жалкая судьба, какую можно представить для любого общества, — она выродилась. Выродилась в самом буквальном, самом простом смысле — генетически.
Хотите вырождения! Следуйте примеру спартанцев.
Может быть, хотя бы в смысле войны спартанцы были "впереди планеты всей"?! Ничего подобного, и здесь все было вовсе не так лучезарно. Законы Ликурга вводились во времена, когда воины строились простым строем, в одну линию — фалангой. Так и шли в бой, и все решало единоборство воинов. В такой войне со своими соседями, мессенцами, спартанцы ненадолго выиграли и прогнали их со своей земли.
Беглецы из Мессении поселились в других странах Эллады, а некоторые уплыли на кораблях в Италию — там, в области Регий, давно была колония мессенцев. Беглецов приняли как дорогих сородичей, а царь Регия, Анаксилай, попросил мессенцев помочь ему завоевать город Занклу на острове Сицилия. Если помогут, то пусть и забирают его себе! Мессенцы отогнали в горы живших на Сицилии дикарей, а город Занклу назвали Мессеной. Так и сейчас называется этот итальянский город, а вот что-то не слыхал я ни про одну "Спарту", основанную в каком-либо уголке мира...
Через двести пятьдесят лет спартанцы ухитрились захватить еще одну страну Эллады — Беотию, но вскоре, в 369 году до Рождества Христова, полководец из Беотии Эпаминонд разгромил спартанцев, что называется, наголову. Разгромил так, что о случайной победе и речи быть не могло — Эпаминонд бил спартанцев раз за разом. Треть мужского населения разбойничьей страны лежали мертвыми, так же безнадежно погибла и разбойничья слава "непобедимых".
А "злодей" Эпаминонд, не ведавший законов Ликурга, освободил Беотию, да еще и поставил условие — вернуть Мессению мессенцам! И вернули, некуда было деваться. Мессенцы приехали на родину из других стран Эллады, из Сицилии. Больше к ним спартанцы не совались, все усилия и потери всех трех Мессенских войн пошли прахом для Спарты,
Спарта и ее союзники выиграли Пелопоннесскую войну 431-404 годов до Р.Х. — против Афин, но только по одной очень простой причине: Афины не могли позволить себе разрывать торговые связи, надолго отвлекаться на махание мечами и копьями от более серьезных занятий. Для них было совершенно неприемлемо, что банды спартанцев вторгаются в их страну и подрывают основу интенсивного рыночного хозяйства: сжигают виноградники, вырубают оливковые рощи.
Так монголы завоевывали Китай и Среднюю Азию, а племена германцев — Рим.
Ответные же рейды афинян в Спарту оказались бессмысленными, потому что примитивнейшее хозяйство спартанцев было почти невозможно подорвать или разрушить.
Так не давали результата рейды китайцев в монгольские степи против хун-ну и набеги русских войск на горцев в XIX веке.
Гордиться ли такой победой?
Но мало того... В том же четвертом веке до Рождества Христова македонский царь Филипп изобрел особую фалангу, в которой воины вставали в несколько рядов... и у спартанцев не осталось ни одного шанса выиграть хотя бы самое завалящее сражение. Каждый из них, наверное, мог бы в одиночном бою легко справиться с несколькими воинами Филиппа, но сто спартанцев уже ничего не могли сделать с сотней цивилизованных людей. А тысяча македонцев легко громили тысячу спартанцев.
Завоевания на Переднем Востоке, сделанные сыном Филиппа, Александром Македонским, открыли новую эпоху — эпоху эллинизма. Шло слияние, синтез восточной и греческой культур. Афины (проигравшие Пелопоннесскую войну) стали лидером этого громадного процесса, заложившего основы современной цивилизации. Спарта же приняла в нем ну очень скромное участие.
Общим местом стало приводить пример доблести спартанцев: оборону Фермопильского ущелья. Тогда, в четыреста восьмидесятом году до Р.Х., триста спартанцев во главе с царем Леонидом были поголовно уничтожены персидским войском, но не ушли, открыв проход в Среднюю Грецию, не согласились пойти на службу к персам. Вели себя они и впрямь очень отважно, отбили несколько атак персов, и даже когда персы окружили их, стояли до конца.
Широко известен ответ царя Леонида персидскому парламентеру. Когда персидский парламентер закричал:
— Наши стрелы закроют солнце! Он ответил:
— Что ж, мы будем сражаться в тени.
Прекрасный ответ, все ну прям таки до ужаса героично, ну прям таки до опупения годится для воспитания молодежи в патриотическом духе.
Дебильность — это очень героично?
Менее известна ответная фраза царя Дария... Когда ему доложили, что окруженные спартанцы отказываются сдаться, он пожал плечами:
— Лучников — сюда!
— Прикажи — и мы раздавим спартанцев.
— Нет, я не хочу терять своих воинов. Перестреляйте их.
Через полчаса спартанцы погибли до последнего человека. Со стороны персов потерь не было.
Изобретение даже не огнестрельного, куда там! Изобретение простенького метательного оружия сделало совершенно ненужным весь сверхстарательный отбор самых здоровых, могучих, идиотское воспитание боевых монстров, игры на Платанисте и страшную пропасть Кеаду.
Заметьте — мною движут вовсе не голые эмоции.
То есть эмоции тоже есть. Душа вопиет от бесконечных мучений, тяжелых жертв мессенцев и беотийцев. Поколениями они были вынуждены терять цвет народа в войнах с хищными тварями из Спарты, со стадами обезумевших "павианов". Я им очень сочувствую.
Душе больно от мысли про бесконечные, бессмысленные страдания голодных, замордованных спартанских мальчишек. Мне неприятно, когда детей секут и морят голодом.
Все инстинкты отца встают дыбом при мысли о младенцах, из поколения в поколение погибавших в пропасти.
Но главное в другом: все потери, принесенные спартанцами, бессмысленны. Все потери бессмысленны, а все их усилия ведут в тупик. Спарте было вовсе не нужно ни убивать собственных детей, ни свирепо дрессировать оставшихся, воспитывая из них могучих и тупых убийц. Более того, законы Ликурга были опасны для Спарты, и именно они довели до гибели эту маленькую страну!
Это — совершенно логичный, строгий вывод, основанный на фактах. Этот вывод не зависит ни от моих, ни от чьих-либо еще эмоций.
Эмоциями будет как раз восхищение этими законами, воспевание спартанского строя, спартанских нравов, спартанского образа жизни и так далее. Все это — голые восторги, за которыми решительно ничего не стоит.
А как раз осуждение этих законов, отрицание их, отказ от них продиктован самой что ни на есть железной логикой. Продиктован пониманием и принятием законов, по которым живет и развивается мир.
Вот ведь как... То есть конечно, детей очень жалко. Жертвы агрессии спартанцев вызывают сочувствие, а сами спартанцы — отвращение. Но может быть, как раз эти эмоции — конструктивны?
Может быть, именно они — своего рода "мудрые эмоции", от которых не стоит отказываться? Ведь получается, что жалость к детям, стремление спасти как можно больше новорожденных — это забота о генетическом разнообразии человечества.
Неприятие агрессии, моральная поддержка их жертв становится отрицанием тупикового пути Спарты и подобных ей обществ.
Не всякая эмоция порочна.
Мне могут возразить — мол, Ликург жил до того, как стали известны законы развития общества. Он не знал, что развитие идет через мужскую часть попу-
пуляции, что уничтожение хилых детишек ведет к потере разнообразия, к гибели.
Верно, не знал. Но Ликург выбрал один какой-то набор качеств — и захотел уничтожить всех, кто ему не соответствовал. Он считал, что знает, как надо.
Мы тоже иногда считаем, что нам известна истина в последней инстанции. Что мы знаем, каким "должен быть" каждый человек. И мы тоже не можем представить себе, какие качества потребуются от людей завтра и послезавтра.
Ну кто еще в 1980-м году мог предположить, что самыми успешными людьми на Земле станут те, кто владеет компьютером?! ...Вот и Ликург тоже не мог представить себе даже лук и стрелы — не говоря об автомате.
Ликург плох, а спартанцы совершили ошибку не потому, что неправильно поняли, что надо делать, а потому, что пошли против законов природы. Поэтому они и погибли.
Хотите погибнуть? Идите против законов природы.
В двадцатом веке история повторила нечто подобное Спарте.
Молодежь Германии, "истинные арийцы", долго тренировались; у них были великолепные тела прыгунов и бегунов. Любой из них, если "разбираться" на кулачки или топорами и оглоблями (как на Платанисте), показал бы этим выродившимся англо-саксикам!
Но никто не стал воевать с ними топорами и оглоблями. Не только царю Дарию, но Уинстону Черчиллю и Франклину Рузвельту тоже не хочется терять своих воинов. Юноши-англосаксы проплывают в уютных креслах своих самолетов в нескольких километрах над тренированной в специальных лагерях
молодежью. Отхлебнут кофе, сунут кусок шоколада в рот, прикинут по карте: "Так, мы уже над Берлином", — и потянут на себя рычаги. Вы хотели тотальной войны, ребята?! Вы про это выли на площадях?! Так получайте!
Вот и все.
Не случайно же при виде катапульты схватился за голову, закричал все тот же царь Леонид, герой фермопильского сражения: — О Геракл! Пришел конец храбрости человеческой!
Конец храбрости человеческой, пожалуй что, и не пришел. Но что спартанцам, живущим по законам Ликурга, конец пришел — это уж точно. Жалеть ли об этом? Нет, жалеть надо о другом...
Сколько возможностей, сколько перспектив для своей собственной страны и своего собственного народа выкинули спартанцы в пропасть Кеаду! Там, на дне расселины, тлеют не просто детские косточки. Там незримо лежат огромные материальные ценности — которые могли быть произведены, но произведены никогда не были. Лежат несделанные технические изобретения, ненаписанные книги, несозданные философские концепции, непройденные километры морских и сухопутных путешествий. Все это могло быть, могло прославить Спарту в веках, но не было востребовано и выброшено в пропасть.
Так жалеть ли о сборище олигофренов, так бесславно уничтоживших самих себя?
Многие, как ни странно, жалеют — за века, унесшие кровь и грязь эпохи, сложилась традиция видеть спартанцев эдакими симпатичными красивыми "пейзанами" Древней Греции. О вырождении спартанцев — ни слова ни в "Таис Афинской" Ивана Ефремова, ни во многих других книгах о той эпохе.
Но, нравится это романтикам или нет, Спарта, как и многие другие страны и народы, послужила превосходным примером — как поступать ни в коем случае не надо.
Чтобы общество существовало — оно должно быть разнообразным! А разнообразие — в головах и телах мальчиков и мужчин. Их надо уметь сохранять...
Разнообразие и развитие — в головах и телах мальчиков и мужчин.
Половые стратегии
...Невежество и культ домашнего очага с бесчисленными младенцами делают людей глубоко, непоправимо несчастными...
Р. Олдингтон
Половые стратегии животных
У каждого вида животных есть своя половая стратегия. У одних, например у носорогов, выбирает только самка; поведение самца никакой роли в ее выборе не играет, он только уныло плетется за самкой — выберет она его или не выберет? Это матриархальные виды.
У некоторых видов — млекопитающих (волков, слонов), большинства певчих птиц — друг друга выбирают оба пола.
У некоторых животных выбирает самку только самец, а самка остается исключительно его добычей.
Так ведут себя обычно гаремные животные — олени, лоси, тюлени. У них самки не имеют права голоса.
Существуют животные, которые живут небольшими гаремами круглый год, например львы.
Есть животные одиночные, которые вообще не создают семей. Медведи и кошки — вот характерные примеры. Дети порой горько рыдают, когда их любимый кот, милый пушистый Васька, оказывается в состоянии сожрать новорожденных котят. Даже взрослые порой не понимают, "как он мог", — такой милый котик, и вдруг!... Но в том-то и дело, что кот после пения за трубой совершенно не интересуется ни самкой, ни ее детенышами, ни всем остальным. И котята для него — только еда.
У животных бывают и еще более сложные стратегии. Некоторые птицы, например, строят гнездо с одним самцом, самым обычным, и он снабжает ее всем необходимым. А яйца откладывает, оплодотворенные другим самцом, элитным! Самец этот имеет собственное гнездо, где выводит своих "легальных" детенышей, но на стороне имеет много "связей" (что-то знакомое, верно?).
Какое разнообразие! Есть у кого поучиться...
Половые стратегии человека
Особенность человека в том, что у него нет одной и навсегда, единственно возможной стратегии полового поведения. Одни ученые говорят, что у человека вообще нет стратегии полового поведения. Другие считают, что есть, но только это очень гибкая, многовариантная стратегия. Во всяком случае, люди способны воспроизводить абсолютно все половые стратегии животных. И патриархальные, и матриархальные, и гаремные, и одиночные. Вопрос, какая стратегия для него наиболее выигрышна?
- Гаремная! — закричат самые закомплексованные юноши.
Человек может ее применять, и порой применяет успешно. Но есть тут серьезная заковыка... Дело в том, что у человека половой диморфизм невелик.
Диморфизм — то есть различия двух форм биологического вида, самок и самцов. Действительно, мужчины и женщины мало отличаются друг от друга по размерам, силе и уму. То ли дело у моржей, тюленей, коров и других гаремных животных. У них-то, ярко выраженных гаремных животных, самец крупнее и тяжелее раза в три-пять. Он значительно умнее и несравненно активнее.
Скажем, бык весит около тонны, а корова — от силы килограммов 400. У горилл самец весит до 200 кг, самка — 70-80; она гораздо менее умна и активна. Ее дело — рожать детенышей, оберегать их на первых порах. Можно приводить еще примеры, но, по-моему, все и так ясно.
Вот и получается: если бы природа сделала нас гаремными животными, то женщины весили бы килограммов 25-30 и были бы полуразумны, где-то на уровне детей лет пяти.
По-видимому, гаремная стратегия современному человеку не особенно подходит.
Женский голос: Милые наши мужчины, желающие завести гарем, как правило, думают при этом об удовольствии спать с несколькими (желательно многими! О да, мы понимаем вас!) женщинами. И почему-то при этом совсем не вспоминают одной мелочи, из-за которой далеко не все мусульмане, имеющие юридическое право на гарем, этим правом пользуются. Эта мелочь состоит в том, что всех этих прелестных и покорных жен надо — содержать! Более того — и всех их детей! Даже если это будут европеизированные жены, не желающие иметь более двух "среднестатистических детей — сколько всего получится народу у вас в доме? Сколько вы там хотели женщин в гареме ? Вот всю эту ораву — кормить, одевать, детей учить и так далее. И как, потянете ? Если по молодости лет вам кажется "да, легко" — посмотрите вокруг и поспрашивайте людей постарше. Многие ли современные семьи могут позволить себе одну свою родную неработающую жену? Это другой' вопрос, что жена именно хочет работать, ну, любит она свою работу, бывает. А вот если бы не так сильно хотела — многие жены могут не работать, и семья будет жить "не хуже других"? Вот то-то и оно. Так что как в следующий раз размечтаетесь о гареме — сразу в уме — бац! — калькуляцию — сколько это удовольствие стоит. Оно и полегчает.
Человек может быть животным матриархальным. Мать сильна физически, социально и психологически, именно вокруг матери все вращается — такова африканская семья. В ней главная женщина — но именно мать, а отнюдь не жена. Мужья матери болтаются где-то на периферии семьи и общества и в общем не очень и важны.
Матриархальные общества утверждают ценности "женские" — стабильности, разумного порядка, осмысленного распоряжения тем, что есть, и т.д. Уютно, стабильно... и почти полностью исключает всякое развитие.
При матриархате воспроизвести привычные формы жизни, повторить то, что делали мудрые матриархи, стократ важнее создания чего-либо нового. Эксперименты тут не поощряются, и потому все известные науке матриархальные общества — застойные общества. Как правило, это общества, которых сама природа хорошо обеспечивает всем необходимым. Те, кому не нужно очень уж рьяно добывать хлеб свой в поте лица: примитивные скотоводы в странах теплого климата, собиратели плодов хлебного дерева, рыболовы и огородники на тихих, никому не нужных островах вдалеке от морских дорог. Это все застойные, примитивные общества, в которых никто не рвется за горизонт и никто ни к чему особенно не стремится. Это даже не павианы... В этих обществах даже агрессия осуждается.
Где не надо трудиться в поте лица и завоевывать место под солнцем — там и матриархат.
Долгое время считалось, что женщины были первыми огородниками и полеводами, что именно их изобретения заложили основу современной цивилизации. Но исследования последних лет заставляют сделать другое предположение: создавалось земледелие в обществах вполне патриархальных, активных и динамичных.
А уже перед образовавшимся земледельческим обществом возникала перспектива: или дальнейшее и быстрое развитие, или спокойное застойное существование. Многие общества выбрали второй вариант; не случайно же матриархальные общества — в основном общества именно примитивного, первичного земледелия. И в тех местах, где не надо ни с кем воевать.
Для развития нужны мужские качества — поисковая активность, энергия, готовность выходить за пределы уже достигнутого и известного. Мужчины призваны искать новые знания и новые формы деятельности; если эти качества обществом не востребуются, то и общество не развивается.
Чтобы создать матриархат — необходимы мужские качества.
По мнению многих западных исследователей, с 60-х годов XX века в СССР утверждается африканский тип семьи — как раз во время, когда не только сложилось, но даже и набрало инерцию общество самого что ни на есть застойно-запойного типа.
Примерно такое же, как застойное африканское, с типичными фразами про "здоровый консерватизм" и про "тише едешь — дальше будешь".
Традиционное русское общество — и средневековое, и XVIII - начала XIX столетий, и предреволюционной поры, конца XIX - начал XX века — было однозначно патриархальным. В этих обществах главным человеком в жизни женщины был муж, а роль женщин в жизни общества и государства — еле заметной.
Все выдающиеся достижения русского общества XIX века, все, чем мы гордимся до сих пор, — это успехи патриархального общества. Вся история патологически застойного "советского" общества — это пример загнивания матриархального общества, по самой своей природе не способного к развитию.
Так что матриархат тоже годится человеку, мы можем жить в матриархальном обществе, но ничего хорошего из этого не получается. За прекраснодушное лежание предков под бананами потомкам приходится платить — причем непомерно дорого. Эта стратегия для человека ну никак не самая лучшая.
Безусловный патриархат получил распространение в большинстве ранних аграрных цивилизаций. Сегодня по этому типу устроены некоторые культуры Индии, частично — Китай; разумеется — мусульманский мир. В таких обществах мужчины всегда и во всех случаях рассматриваются как "доминирующий" и "привилегированный" пол. А у женщин нет никакого статуса — ни как у женщин, ни как у представителей страны и народа; а главное — никаких возможностей хоть как-то изменить свое положение.
Родился мужчиной — и ничего больше не надо. Удобно.
В Риме женщина рассматривалась все-таки как гражданин, который не приходит на форум, не служит в армии, не занимает выборных должностей, но на которого распространяется покровительство закона и который может повышать свой статус. Женщина, родившая троих сыновей, получала регалии ветерана; родившая семерых сыновей получала регалии сенатора и обладала правом veto — т.е. запрета на решение сената и народного собрания на форуме.
Пусть в виде исключения, но женщины в Риме иногда могли занимать государственные и общественные должности. Женщинам был открыт путь к любой творческой деятельности; они могли становиться художницами, поэтессами, учеными, и это не вызывало протеста.
А мужчины, при всей колоссальной власти "главы семьи", patera familias'a, вовсе не рассматривались как некий "лучший" пол. Мужчиной мало было родиться, свое право на патриархальные привилегии они должны были доказывать и подтверждать.
В этом смысле жизнь китайцев и индусов была несравненно более определенной. В их обществах женщина в принципе не могла обладать никаким общественным статусом, занимать никакие должности, и сколько бы детей она ни родила, это было ее (и мужа) частным делом.
Но... получается, что в этих обществах мужские качества вовсе не были так уж сильно востребованы... Парадокс — но в обществах безусловного патриархата востребованы именно мужчины, а не качества, которые мы называем мужскими. Если даже мужчины ими и не обладали, привилегии все равно доставались им во всей полноте! А ведь развитие культуры происходит не за счет власти мужчин, — оно идет за счет реализации мужских качеств.
Люди с ярко выраженным "мужским" типом поведения в таких культурах не выделялись и не продвигались. Их ценные качества мало распространялись на популяцию, не становились предметом для подражания. Многое биологически возможное не становилось актуальным для общества. Отказываясь выделять одаренных и активных женщин, общество не только совершало несправедливость, — оно теряло еще один канал для развития.
В результате именно потомки римлян в один прекрасный (для них) день приплыли на океанских кораблях к берегам Китая и Индии и навели на берег орудийные жерла. А не наоборот.
Опять расплата потомков за неправильный выбор предков.
В наше время стало принято (чуть не написал "модно") подчеркивать, что Европа в Средневековье отставала от богатого и могучего Китая и что нищие европейцы кинулись в богатую Индию из-за ее богатства. Все так — но настал момент, когда превосходство богатого и могучего Востока "почему-то" сошло на нет. Да и не будем преувеличивать его могущества — в конце концов, целые империи на Востоке и в Америке завоевывало несколько сотен портовых подонков, которым не во всяком европейском городе подали бы руку.
Я уже не говорю, что "рабыни воспитывают рабов". Это вовсе не романтическая выдумка И. Ефремова, это совершеннейший факт! Этот факт ярко проявился во время хотя бы русско-турецких войн.
Вот тридцатитысячный корпус Румянцева сбрасывает в гирла Дуная и в Черное море двухсоттысячную турецкую армию... Сюрреалистическая картина! И в ней легко различить не только техническое превосходство русских, но и несомненное превосходство самих людей.
Даже вчерашний крепостной, солдат русской армии, был инициативнее, смелее, увереннее в себе, чем турецкий подданный. Причин много — но большая свобода, большее личное достоинство матерей необходимо, как говорят ученые, отметить в ряду прочих факторов. Даже униженная "до ниже пола" в семье, битая мужем, сеченная барином крепостная баба обладала большей личной свободой и личным достоинством, чем рабыня, проданная отцом мужу. Или чем пленница с Украины или Польши, проданная на невольничьем рынке уже не в переносном, а в самом прямом, непосредственном смысле.
Рабыни из гарема умели красиво танцевать. Сегодня арабские танцы модны, и право же — в самой по себе моде на эти красивые, интересные танцы нет ничего плохого. Чтобы ублажать своих владык, мусульманки тренировали мускулатуру влагалища так, что могли с силой выбросить резиновый мячик. Я лично знаю дам, которые откровенно им завидуют и которые хотели бы учиться этому. Дело хорошее, но давайте видеть и другую сторону вопроса: рабыни воспитывали рабов. Не со зла — а потому, что сами такие.
Хотите, чтобы ваш сын драпал от врага, как эти двести тысяч турок — от Румянцева! Семеро от одного! Купите рабыню и обращайтесь с ней соответственно. Она воспитает вам сына-раба.
Общества безусловного патриархата развивались явно медленнее европейских. Видимо, стратегия безусловного патриархата тоже для людей приемлема, она даже лучше матриархальной...
Но это тоже далеко не самая совершенная стратегия. Люди добиваются большего, если устанавливают то, что я назвал бы "условным патриархатом".
Это тип патриархата, при котором от людей требуется не родиться мужчинами, а проявлять мужские качества. Где женщин оценивают в зависимости от их качеств и достоинств, дают им возможности развиваться по "мужскому" типу.
История показывает, что такая половая стратегия — самая выигрышная для homo sapiens.
"Условный патриархат" — самая выигрышная для homo sapiens половая стратегия.
Христианка однозначно признавалась личностью хотя бы в религиозном смысле — души людей не имеют пола; нет мужских и женских душ. И она воспитывала людей более свободных, инициативных, энергичных, чем согнутая рабыня из гарема.
Хотя и не умела ни танцевать танец живота, ни играть в мячик влагалищем.
Конечно, отставание стран Востока произошло от действия не одной причины, а множества. Дело не только в типах патриархата, но ведь и в них тоже.
|